Чужой среди чужих - Страница 66


К оглавлению

66

Борн сидел на полу, в пыли, привалившись спиной к стене, вынимал одной рукой из мешка какие-то непонятные штуки. Одни попросту отбрасывал, другие тщательно разбивал рукоятью меча. Сварог закурил и какое-то время молча наблюдал за ним. Теплилась надежда, что все это не всерьез – насчет смерти. Борн выглядел как обычно, только бледности прибавилось да тело явно плохо слушается руля. А как бы вы, интересно, себя чувствовали – после поединка один на один с магом?..

– Ну, вот и все, – сказал Борн, отбрасывая пустой мешок. – Не обижайтесь, что ничего не оставляю вам, вы все равно не сумели бы этим пользоваться. Коня, понятное дело, возьмете. Трудно вам будет выбираться отсюда в одиночку, да что поделать.

– Послушайте, я не могу поверить…

– И тем не менее, – вздохнул Борн. – Никто не может быть полностью неуязвимым. Даже лар. Особенно в стычке с другим ларом. Хотя я, кажется, лицом в грязь не ударил, а?

Но Сварог шутку не воспринял, и Борн тоже перестал улыбаться. Сказал очень серьезно:

– Задето не мое тело, граф. Поражена моя душа. А такие раны не лечатся. – Губы его были сухими и потрескавшимися, словно несколько дней у него во рту не было маковой росинки. – У меня есть немного времени, так что садитесь.

Сварог не шевелился. Он помолчал, ни о чем не думая, потом тихо спросил:

– Я чем-нибудь могу вам помочь, барон?

– Нет.

– Но вы…

– Сядьте, – властным голосом повторил штурман. – Нельзя отказывать умирающему. Сядьте и сидите спокойно. Слушайте. Мне нужно с вами о многом поговорить, о многом предупредить, а времени совсем мало… – Он неожиданно улыбнулся. – И потом, я так давно не беседовал ни с кем оттуда…

Не зная, что и делать, Сварог опустился на пол рядом с умирающим.

Некоторое время оба молчали. Солнце висело в зените, его лучи проникали сквозь окна и квадратами лежали на пыльном полу. Снаружи доносился умиротворяющий шелест листвы, а здесь умирал человек. Сварог сжал кулаки. Он был бессилен.

Борн откинулся затылком на стену, отдыхая.

– Вам нужно побыстрее выбираться отсюда. Опасно будет идти в Харлан через весь Ямурлак. Возвращайтесь в Пограничье той дорогой, по которой мы сюда шли. Переоденьтесь – у меня в седельной сумке есть костюм Вольного Топора. Изобретать и доставать вещи из воздуха не советую – погорите на деталях. «Божий любимчик» будет ждать еще три дня. Но если ни капитан, ни Блай не вернутся, то вот…

Негнущимися пальцами левой руки он стащил со среднего пальца правой перстень с каким-то темным камнем и причудливым узором вокруг. Протянул Сварогу. Сварог взял его, повертел, потом надел. «Господи, – вдруг подумалось ему, – сто лет назад на этом же пальце я носил перстень, который спер у меня Ордин на «Божьем любимчике»… Сто лет назад!..»

– Покажите второму штурману этот перстень, принимайте команду и ведите корабль в Харлан.

– А они послушают?

– Они послушают. Перстень имеет одну немаловажную особенность – его можно передать только добровольно, отнять или снять с мертвого нельзя, рассыплется… Кстати, и барон Дальг узнает вас по этому перстню. Вот он и есть человек Гаудина, так что при благополучном исходе дела вы без труда вернетесь к вашей заждавшейся челяди… Если все так и будет, побывайте у меня. Нужно будет выполнить… формальности. Там знают. А вы заберите из моей библиотеки одну книгу. Помните, я вам говорил? «Об искусстве игры в шакра-чатурандж и связи оной с искусством предска…».

Лицо его на миг исказила гримаса боли, глаза потемнели. Он пошевелился, устраиваясь поудобнее. Кожа приобрела землистый оттенок. Сварога вновь потянуло вскочить, что-то делать… но он отчетливо понимал, что сделать ничего нельзя. Можно только сидеть и слушать.

– Думается мне, что это очень важно, – не открывая глаз, продолжал Борн. – Вероятно, важнее, нежели все, что происходило на Таларе за последние три тысячи лет. Похоже, все еще только начинается. Серый Ферзь… Господи, неужели он пришел? Ох как не вовремя я… Ладно. Прочь риторику, как говорил… как говорит Зо. Будьте внимательны. Право же, лорд Сварог, жаль, что мы не встретились раньше.

– Я…

– Вам нужно спешить. Да, вот еще что. У меня будет пустячная просьба, совершенно личная. Когда доберетесь до относительно безопасных мест, наймите музыкантов, пусть сыграют как следует «Тенью жизнь промчалась». Лучше бы фогорошей – это такие бродячие музыканты, лихие ребята, со смычком в руке рождаются. Есть грешок за душой: любил пображничать по трактирам в годы молодые. – Он растянул бескровные губы в подобие улыбки и тихонько пропел: – «Гей, сдвинем чары! Трещат пожары, звенят клинки и мчатся скакуны…» Не забудете, если обернется удачно?

– Нет, – сказал Сварог. Ему было горько, такого никогда еще не случалось – чтобы человек, дравшийся бок о бок, уходил подобным образом, спокойно и буднично. Всегда была налаженная суматоха боя, пыль, жара, кишки наружу… Он понимал, что Борн уходит навсегда, и не мог найти слов – еще и оттого, что война была насквозь чужая, а все чародейство, о котором столько понаписано с придыханием и поклонением, на деле выглядит гораздо отвратительнее вывороченных кишок.

– Странно, – вслух подумал Борн и осторожно попробовал переменить позу. – Умирать – это, оказывается, очень необычно… Я многое перепробовал на своем веку, но еще ни разу не умирал… Я многое не успел… Возможно, вам, граф, повезет больше… Вы не слышали о ларах, которые пытаются покончить жизнь самоубийством?.. Очень, знаете ли, сложный процесс… Вот черт, мысли разбегаются…

– Тогда, может быть…

66